Хищения владельцем компании
Возникает вопрос: можно ли прилечь к уголовной ответственности владельца компании за вывод активов и можно ли вообще рассматривать в качестве хищения действия единственного владельца компании, направленные на изъятие и обращение в свою пользу ее имущества? В юридической науке и с судебной практике разные мнения по этому вопросу.
Юристы, отвечающие на этот вопрос положительно считают, что признаки данного деяния — «чужое имущество» и «противоправность» — следует толковать в строгом соответствии с положениями гражданского права, регулирующими вещные и корпоративные правоотношения. В соответствии с п.3 ст.213 ГК РФ компания являются собственниками имущества, приобретенного ею. Согласно п.1 ст.48 ГК РФ имущество юридических лиц обособлено от имущества их учредителей, а учредители не сохраняют право собственности на имущество, переданное юридическому лицу, но приобретают право на соответствующую долю в уставном капитале, номинальная и (или) реальная стоимость которой увеличивается в связи с передачей имущества.
Значит, по мнению коллег, юридически имущество компании является для бенефициара чужим. При этом согласно п.4 ст.65.2 ГК РФ участник корпорации обязан не совершать действия, заведомо направленные на причинение вреда корпорации. Нарушение этой обязанности образует признак противоправности хищения.
Подобная формулировка изложена в определении Судебная коллегия по уголовным делам Второго КСОЮ от 13.01.2021 года по уголовному делу № 77-250/2021 года В определении указано, что собственником имущества юридического лица является само юридическое лицо, и это обстоятельство необходимо было учитывать при решении вопроса о наличии либо отсутствии признаков хищения при квалификации преступных действий, которыми потерпевшему причинен имущественный ущерб.
Сторонники противоположной точки зрения считают, что при определении содержания признаков «чужое имущество» и «противоправность» нельзя строго следовать гражданскому законодательству, поскольку это приводит к существенным логическим противоречиям. Если в понятии хищения термин «имущество» трактуется по-иному в сравнении со ст. 128 ГК РФ, то почему понятие «собственник или иной владелец» должно получать здесь гражданско-правовое наполнение? Законодатель порой не просто придает гражданско-правовым терминам иное значение в уголовном праве, но и вводит отдельные «гражданско-правовые» термины специально для уголовного права — например, право на имущество. Рассматривая одно уголовное дело Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ в определении от 18.12.2002 года № 18кпн02-46пр отметила, что при осуждении директора ТОО МП «Белконтракт», который заявлял себя собственником имущества данной организации, по ст. 160 УК РФ нижестоящие суды должны были выяснить вопрос о праве собственности на имущество товарищества для правильного установления обстоятельств происшедшего, виновности либо невиновности, поскольку к уголовной ответственности по ст. 160 УК РФ может быть привлечено лицо за присвоение или растрату только чужого имущества, вверенного виновному.
В судебной практике суды первой инстанции довольно часто придерживаются такой же позиции и не признают обсуждаемые случаи хищениями. То есть, единственный участник не может украсть из своего кармана — подконтрольного общества. По всей видимости такую судебную практику следует признать правильной. Единственный участник общества не является собственником его имущества, но у него имеется предполагаемое право на данное имущество. Согласно абз. 2 п. 26 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (далее — Постановление № 48), от хищения следует отличать случаи, когда лицо, изымая и (или) обращая в свою пользу чужое имущество, действовало в целях осуществления своего предполагаемого права на это имущество. Под предполагаемым правом понимается такое право, которое не принадлежит в действительности субъекту на законном основании, но на которое он ошибочно рассчитывает. При этом расчет лица обязательно должен иметь какие-либо объективные). В случае изъятия единственным участником имущества своей компании заключается в том, что он в соответствии с п. 2 ст. 61 ГК в любой момент может принять решение о ликвидации организации и по ее окончании получить в соответствии с п. 8 ст. 63 ГК все имущество этой организации, оставшееся после расчета с кредиторами.
Сторонники противоположной позиции на вышеприведенные аргументы возражают следующим образом. Наличие предполагаемого права не может служить надлежащим аргументом, поскольку:
1.бенефициар может быть знаком с положениями гражданского и корпоративного права и осознавать, что имущество ему юридически не принадлежит, что исключает наличие у него предполагаемого права;
- наличие кредиторской задолженности у общества лишает единственного участника предполагаемого права на все имущество компании при ее ликвидации. Единственный участник никогда не может действовать против воли компании, то есть противоправно.
Однако, если исходить из того, что у компании есть своя воля, основанная на каком-то собственном интересе, отличном от интереса ее единственного участника, то получается, что и распределение прибыли, и ликвидация юридического лица с последующим распределением его имущества в той же степени являются хищением — ведь в интересах компании сохранить свое имущество и уж тем более продолжить существование.
(1)